Ночь тиха, замолчала природа,
Только звезды на небе горят.
Я не вижу тебя больше года,
Мне они о тебе говорят.
Мне легко и зачем-то спокойно,
Что не вижу тебя много дней,
Лишь при встрече по-прежнему больно
Мне при виде улыбки твоей.
Я спокойна, что нет тебя рядом,
Что не я прихожу в твои сны,
Все ушло, занесло снегопадом
Все терзания прошлой весны.
Все ушло, и любовь обнищала,
И сама я забыла о том,
Как сгорала, любя, но молчала,
Оставляла слова на потом.
Время быстро, как сон, пролетало,
Я как будто жила во хмелю,
Хорошо, что тогда не сказала
То ужасное слово: «люблю»!
…Мне легко и зачем-то спокойно,
Тихо в небе мерцает луна.
Я теперь своей жизнью довольна,
Я живу и мечтаю одна….

***

Друг без друга у нас получается все
В нашем жизненном трудном споре.
Все свое у тебя, у меня все свое,
И улыбки свои, и горе.

Мы премудры: мы выход в конфликтах нашли
И, вчерашнего дня не жалея,
Вдруг решили и новой дорогой пошли,
Ты своею пошла, я — своею.

Все привольно теперь: и дела, и житье,
И хорошие люди встречаются.
Друг без друга у нас получается все.
Только счастья не получается...

***

Что в бокале?! Клубящийся мрак
И трепещущий пламень памяти!
Выпей до дна –
И не угадать,
Что в сухом осадке останется!
Выпей до дна: в бокале – века,
Тысячелетья, течения,
Поближе к губам!
И не отыскать
Уж душу в сиянии бледном!
Выпей до дна: в бокале – дожди,
Тысячи жертв тысяч ливней,
В серебряных нитях
Весь мир позабыт,
Похоронен в стонах надрывных.
Выпей до дна: в бокале – туман,
В бокале – глухие топи,
Под древними храмами
В жертву заклан
Ты сам, чужак, инородец!
Выпей до дна: в бокале – сам Стикс!
Не сожмешь ты рек зубами!
Выпей до дна –
И не смотри, дружок, вниз.

***

Ты тепла мне
ни дня не отмерил,
А уже на пороге зима.
Утепляя балконные двери,
Я по лету сходила с ума...
Две бескрылые птицы
вопросов
Будут вечно метаться меж нас:
- Ты меня пожалел или бросил?
- Я тебя погубил или спас?

Филатова Людмила           

***

Андрею Смирнову

Уже рассвет темнеет с трех сторон,
а всё руке недостает отваги,
чтобы пробиться к белизне бумаги
сквозь воздух, затвердевший над столом.

Как непреклонно честный разум мой
стыдится своего несовершенства,
не допускает руку до блаженства
затеять ямб в беспечности былой!

Меж тем, когда полна значенья тьма,
ожог во лбу от выдумки неточной,
мощь кофеина и азарт полночный
легко принять за остроту ума.

Но, видно, впрямь велик и невредим
рассудок мой в безумье этих бдений,
раз возбужденье, жаркое, как гений,
он все ж не счел достоинством своим.

Ужель грешно своей беды не знать!
Соблазн так сладок, так невинна малость -
нарушить этой ночи безымянность
и все, что в ней, по имени назвать.

Пока руке бездействовать велю,
любой предмет глядит с кокетством женским,
красуется, следит за каждым жестом,
нацеленным ему воздать хвалу.

Уверенный, что мной уже любим,
бубнит и клянчит голосок предмета,
его душа желает быть воспета,
и непременно голосом моим.

Как я хочу благодарить свечу,
любимый свет ее предать огласке
и предоставить неусыпной ласке
эпитетов! Но я опять молчу.

Какая боль - под пыткой немоты
все ж не признаться ни единым словом
в красе всего, на что зрачком суровым
любовь моя глядит из темноты!

Чего стыжусь? Зачем я не вольна
в пустом дому, средь снежного разлива,
писать не хорошо, но справедливо -
про дом, про снег, про синеву окна?

Не дай мне бог бесстыдства пред листом
бумаги, беззащитной предо мною,
пред ясной и бесхитростной свечою,
перед моим, плывущим в сон, лицом.

1965, Белла Ахмадулина

***

Мутная речка, рваное небо,
Слова твои странные
о доброте.
Ты говоришь –
много горя изведал –
Не верю. Глаза у тебя не те…
Дождик бессмысленный капает вяло.
Что дальше ты скажешь –
знаю сама…
Я этой осенью что-то устала.
Господи боже,
скорей бы зима.

Екатерина Горбовская

Мрак. Угасающий пламень памяти.