Мой мир раздроблен пополам,
Разбит, расколот,
И в нем таится по углам
Лишь холод, холод.

И в этом холоде,
В мрачнеющих тенётах -
Безумен, голоден -
Всю ночь стенает кто-то.

Рыдает, плачет,
Словно рвется на свободу -
А как иначе?
Птице - небо. Рыбе - воду.

Но плач затих.
Горячий диск - живая печь -
Пытался за спину зайти,
Расплавить, сжечь.

А я, безумец, ярким пламенем объятый,
Искал осколки под пятою у заката.

***

линию жизни с ладони сдунули
сплетни и болтовня
так даже в сказках любить не думали
так ты любил меня

воздух замешанный на валидоле
чьи-то крушил дома
сухость мороза в промерзшем горле
колет миндаль зима

кутает в курточку желтогрудую
в теплую кожуру
кажется я о тебе забуду и
все-таки выживу
( О Хохлова )>

***

Гонит ветер туч лохматых клочья,
снова наступили холода.
И опять мы расстаёмся молча,
так, как расстаются навсегда.
Ты стоишь и не глядишь вдогонку.
Я перехожу через мосток...
Ты жесток жестокостью ребенка -
от непонимания жесток.
Может, на день, может, на год целый
эта боль мне жизнь укоротит.
Если б знал Ты подлинную цену
всех своих молчаний и обид!
Ты бы позабыл про всё другое,
Ты схватил бы на руки меня,
поднял бы и вынес бы из горя,
как людей выносят из огня...

***

Я полюбила быт за то,
что он наш общий быт,
что у меня твое пальто
на вешалке висит.

За тесноту, за тарарам,
где все же мы в тепле,
за то, что кофе по утрам
варю лишь я тебе.

За то, что хлеб или цветы,—
привыкла я с трудом!—
приносишь вечером и ты,
как птица в клюве, в дом.

Пускай нас заедает быт,
пускай сожрет нас, пусть,—
тот, где в твоих ладонях спит
мой очумелый пульс.

Тот, где до нас нет дела всем,
где нет особых вех,
где по-московски ровно в семь.
он будит нас для всех.

Римма Казакова.

***